Скиллий расхохотался. Смех перешел в надсадный, хриплый кашель. Ныряльщик наклонился, положив обе ладони на грудь.
- Ну и чудак ты, Спор! — сказал Скиллий откашлившись.— Разве губки нужны только
для сушки волос? А что подкладывают гоплиты под шлемы, чтобы они не натирали, а при
случае смягчали силу удара? Чем в богатых домах чистят обувь? Чем моют миски и горшки? Чем вытирают пыль с дорогих Сундуков и столов? Все нашими губками.
А если у кого сердце заболит, берут Ту же губку, намочат ее в неразведенном вине и прикладывают на грудь, (пор вытаращил глаза от удивления. Скажи-ка…— протянул он.— Да, целебная… А я ее ни во что ставил.
- И не трава это вовсе, а морское ж и нотное вроде ежа или звезды, только попроще.
- Отец! Где ты? — послышался звонкий голос.
Гидна! — сказал Спор.— Что-то она сегодня рано вернулась? А ведь ей надо было еще серы купить.
При виде дочери глаза Скиллия засветились, словно солнечный луч, отразившись в зеленоватой воде, скользнул по его лицу. «Как удивительно Гид-И похожа на свою мать! — думал Скиллий.— Тот же поворот головы, и матовая кожа, и смех, от которого ликует сердце. Девушка кажется угловатой и неловкой. Но как она плавает! Как гребет!»
Голос дочери показался Скиллию взволнованным. Он с тревогой взглянул ей в лицо:
— Что случилось, Гидна? Почему ты так бледна?
Гидна тряхнула головой, и волосы черной волной упали на ее загорелые плечи.
— Я вовсе не бледна, отец. Но в Пот идее никто не покупает губки. По дороге, за городскими воротами, движутся толпы варваров. В длинных пестрых одеждах. С луками и копьями. И всадники! И колесницы! И какие-то огромные животные с двумя горбами на спине… Идут. И нет им конца…
— Началось! — сказал Скиллий, закрывая лицо руками.— Бедная Эллада! Что тебя ждет?..
|