Корабль стоял у самого берега, выбросив на камни сходни, широкий, чернобокий, с двумя мачтами, крутым носом, над которым гордо высилась позолоченная фигура бога или богини, и кормой с изгибом шеи как у гуся. Таких кораблей Эвполион еще не видел.
- Няня! А няня! — мальчик теребил няню.— Какой это бог на носу?
— Ну откуда мне знать, какие у финикийцев боги,— отмахивалась старуха.— Я и эллинских богов не различаю.
— А где живут финикийцы? — не отставал мальчик.
— Кто их знает… Ведь они по всему морю шныряют.
— Миса! Миса! А почему палуба пуста? Где кормчий? Где корабельщики? Почему никто не лезет на мачту?
— Наверное, спят,— предположила Миса.— Умаялись и спят. Здесь в бухте тихо. А в открытом море качает.
Корабль уже был в нескольких десятках шагов. Рядом со сходнями стояло трое финикийцев, черноволосых, бородатых, в просторных пестрых одеждах. Один из них на маленьких весах взвешивал серебро, которое принесла ему Эвридика. Она же примеряла ожерелье, а другие девушки с оханьем любовались им у нее на шее.
Няня остановилась от корабля шагах в десяти.
— Дальше не пойдем,— сказала она Эвполиону.— От чужих людей надо подальше держаться.
— Почему дальше? — — удивился мальчик.— Смотри, как они улыбаются. А вот на борту показался финикиец. И что у него в руке? Смотри, Миса, крошечный кораблик. Умещается на ладони, с мачтой и алым парусом. И даже божок как настоящий на носу. Няня, купи мне его.
— Не надо купи,— выкрикнул обладатель кораблика на ломаном эллинском языке.— Даром бери. У меня такой же мальчик. Я люблю мальчиков.
— Слышишь, няня. Он дарит на: кораблик. Это добрый человек.
Мальчик потянул няню к берегу. Она почти не сопротивлялась, ибо и ей игрушка понравилась.
|