За плохими временами хорошие, как за отливом прилив, за зимой лето. И заказывают Тиллебергу обставить новый дом. Призанял в банке, и с деньгами улажено… За квартиру уплатил, подмастерьев нанял, заказы сыплются, только успевай, с банком рассчитался… И звонит у булочника телефон.
– Алло! Боллингер? Тиллеберг. Привет, старик. Бог знает, сколько не виделись. Ну, как вы?.. Спасибо, помаленьку. Я чего звоню: зашли бы с Сюлле в воскресенье к одиннадцати, закусим, двинем в лес…
В воскресенье ровно в одиннадцать булочник с женой в тихом изумлении. У парадного на Эгирсгаде их встречают не только Николай и Мие, но и сверкающий новый автомобиль. Тиллеберг словно извиняется:
– Пришлось купить. Постройка на Остербро, еще на Амагере, две виллы в Ванлесе, здание на Обульваре. Завтракаешь в Грибе, кофе после обеда пьешь в Херсхольме!
Погода прекрасная, угощение отличное, а восхищенные голоса не вполне естественны. Фру Боллингер важна, сдержанна, что-то сковывает и остальных.
После кофе мужчины вышли на воздух, в тридцать третий раз со знанием дела обсуждают автомобиль, и тут Тиллеберг удивленно вспоминает:
– Ну и дела, я же тебе двести крон должен. Совсем вылетело из головы!!!
Боллингер знает, что последнее неправда, но выскальзывает из положения тем же манером.
– Точно, точно, было дело, – припоминает он. – Я сам начисто забыл об этом. Дел много, разве упомнишь? – Он чуть не сказал «такую маленькую сумму», но остановился, считая, что выйдет слишком обидно. – Почти два года прошло.
|